лый дым обволакивает глотку. И отку-
да ни возьмись появляется бодрость.
..
Когда его подруга ушла к инвест-
банкиру, Ваня пустился во все тяжкие.
А я и рад был сопровождать его, каж-
дый раз оставляя свою относительно
новую жену в компании вчерашних ма-
карон и кота породы британец. У меня
было оправдание: я томился на офис-
ной работе. В конце типового нудно-
го дня в моем уголке конторы появлял-
ся Ваня и спрашивал, не хочу ли я про-
пустить по кружечке пива. Я хотел,
конечно.
За пивом следовали пять (ок, семь)
порций виски. Домой я заваливался
после двух ночи и с ухмылкой воспри-
нимал ссылку на диван в гостиной.
Следующим утром, страдая от кош-
марного похмелья, я вымаливал про-
щение у жены: “Это никогда больше
не повторится. Обещаю”. Но как толь-
ко звонил Ваня (“Чувак, все осточерте-
ло, давай пропустим по паре “Марга-
рит”) —
я всегда отвечал согласием.
В ПОДЪЕЗДЕ ПАХНЕТ СТАРУШКАМИ
и вчерашним борщом. Мы подни-
маемся в отчаянно гремящем лифте
на шестой этаж. Садимся, как обычно,
на кухне. Он достает зеркальце и кре-
дитку, разделяет порошок на полос-
ки, втягивает их ноздрями, прерывая
разговор долгими паузами. Его зрач-
ки расширяются. Потом наступает моя
очередь, потом снова его. А часовая
стрелка миновала 2, потом 3, потом 4.
..
Я тихонько открываю входную дверь
и пробираюсь на кухню, но тут же ро-
няю ключи. Как в замедленном полу-
сне, я смотрю, как связка, кувыркаясь,
летит на пол. Красные цифры на плите
показывают 5:20. И тут я чувствую же-
лезную хватку на плече. Ее речь моно-
тонна, как глас Божий из Ветхого Заве-
та. Ее голос полон гнева и жажды мести.
- Ну и что ты можешь сказать?
Лучшая защита —
это нападение.
Я оттолкнул ее руку и повернулся. Беже-
вый махровый халат, заплаканное лицо.
- Дорогая, —
сказал я твердо, —
за-
чем ты усложняешь?
- Усложняю? Да я морги обзванива-
ла, думала, с тобой что-то случилось!
Она взмахивала руками на каждом
слове. А вдруг частичка обаяния, ка-
ковое демонстрирует Ваня, поможет
и мне? Я выдавил из себя улыбку и по-
пытался обнять жену: “Милая.
..”
Она ударила меня коленом в живот.
Из глаз посыпались искры. Я оттолк-
нул ее. Она сгруппировалась и уда-
рила меня в живот с другой ноги. Еще
одна вспышка боли. Она развернулась
и ушла в спальню.
Три часа спустя, когда она приня-
ла душ и ушла на работу, я оставил на-
сквозь лживое сообщение на автоот-
ветчике босса и вернулся в забытье.
Потом очнулся от того, что раскалы-
валась голова. Пара таблеток аспири-
на и стакан воды помогли мне заснуть
опять. Меня разбудил звук поворачи-
вающегося в замке ключа.
И ТУТ Я ЧУВСТВУЮ
ЖЕЛЕЗНУЮ ХВАТКУ
НА ПЛЕЧЕ. ЕЕ РЕЧЬ
МОНОТОННА, КАК
ГЛАС БОЖИЙ
ИЗ
ВЕТХОГО ЗАВЕТА
ОНА ВОШЛА В СПАЛЬНЮ И СЕЛА РЯДОМ.
Спина прямая, губы поджаты.
- Ну все, —
сказал я. —
Никаких
больше вечеринок с Ваней.
Она смотрела на меня не отвечая.
- Да я сам этого хочу, —
продол-
жил я. —
Сколько можно маяться этими
похмельями?
- Ты прогулял работу, —
сказала
она. —
Ты просто неудачник.
Я вымучил какое-то подобие улыбки,
представив, как она пишет пальцем бук-
ву “Н” у меня на лбу. Но она так не сде-
лала. Она просто смотрела на меня.
- Не называй меня неудачником.
- Но ты и есть неудачник.
Чертов лузер.
Эти два слога ужалили огнем.
- Ну ладно, —
выдавил я, хорошенько
осмыслив ситуацию. —
Я завязываю.
ТЕПЕРЬ, КОГДА Я ВСПОМИНАЮ ЭТОТ РАЗГОВОР,
становится очевидно, что он изме-
нил траекторию моей жизни. Эти пе-
ремены вернули меня к реальности —
и дали в конце концов жизнь моим
двум сыновьям.
Впервые в истории я сдержал слово.
Я сменил работу. Я “расстался” с Ва-
ней. Перестал хмуриться и париться.
Моя жена выбросила в мусорное ведро
бумаги о разводе, которые подготовил
ее знакомый юрист. Сейчас я, бывает,
захожу в бар с коллегами, но ограни-
чиваюсь одной порцией виски и при-
хожу домой до ужина —
с ясной голо-
вой и улыбкой на лице.
Но все не так уж просто. Соблазн со-
рваться возникает постоянно. В кон-
це концов, я мужчина, то есть я не лю-
блю, когда кто-то ограничивает мою
свободу. И я генетически склонен ско-
рее к диким загулам и насилию, чем
к мимими розовым соплям с пример-
ной семьей. Прошлой осенью мы с же-
ной шли по знакомой улице, и я вдруг
так сильно и неожиданно почувст-
вовал вкус порошка в носу, что даже
остановился. Жена продолжала идти
вперед, помахивая пакетом с бакла-
жанами, не подозревая, что на долю
секунды у меня возникло безумное
желание бежать к Ване за дозой.
Но и это прошло. У меня теперь мно-
го ограничивающих факторов. Сумас-
шедшее расписание моих детей дер-
жит меня на поводке, и я даже не под-
вергаю сомнению, что должен все это
делать. Я получаю острое удовольст-
вие от разговоров с моими мальчика-
ми, особенно когда слушаю, как они
пробуют на вкус новое слово, услы-
шанное в школе. И да, мне нравится,
как моя жена готовит соус песто.
Но что-то каждый раз возвращает
меня назад. В висок стреляет от вос-
поминания о похмельях. Я смотрю
в угол —
там всегда стоит он, тот
бывший я. Жена берет меня за руку.
Я знаю, она боится, что моя темная по-
ловина проснется после десятилетнего
покоя. Да я и сам боюсь. Если жена ку-
да-то денется —
а ведь в жизни всякое
может быть, —
мой бывший я гаранти-
рованно вернется на сцену.
И вот что с этим поделать? ■
ИЮНЬ 2014
|
MENSHEALTH.COM.ид
33
